LOSE YOU TONIGHT

(by Infernal Trinity)

Она стояла и смотрела, как он умирает.
Раз-два... Его приоткрытые губы начали приобретать пепельно-серый оттенок. 
Она думала о своём. 
Три-четыре... Его сознание неумолимо покидало тело, становясь таким же неуловимым, как и его дыхание. 
Она спрашивала себя, почему в этот раз всё так непросто. 
Где-то на счете «двенадцать» (уж она-то знает!) всё закончится и его не станет. Еще одна жертва. Очередная смерть. Она почти привыкла...
Адель видела это всё не в первый и даже не в тысяча-первый раз. Она наблюдала за его предсмертной агонией спокойно и даже почти равнодушно. 
Почти. 
Она видела много разных способов поведения людей перед собственным исходом. Кто-то, встречая смерть, кричал, кто-то плакал, другие молили всех богов о спасении. Кто-то изо всех сил старался быть сильным, срываясь в последнюю минуту... 
Но этот умирал совсем не так. С этим было что-то неправильно, она сразу это почувствовала. Он не кричал, не молил и не старался быть сильным, он просто ЖДАЛ. Он словно бы давно знал, что в один прекрасный момент может умереть, и теперь с покорной обреченностью принимал свою судьбу. Лишь лёгкая гримаска страдания искажала совершенные черты, и нервно подрагивал уголок большого рта. Капельки пота скатывались со лба к вискам, смачивая волосы и завивая их в крупные кольца. Да, у смерти было странное чувство юмора – прежде, чем разрушить это изысканное бледное лицо, она сделала его еще более красивым... 
Его дыхание вдруг стало тяжелым и свистящим, это значило, что воздух почти не проходит в легкие. У него совсем не осталось сил. Сейчас он снова потеряет сознание, но на этот раз уже навсегда... 
Восемь-девять...
Адель встретит его и проводит до Дверей. Она позаботится, чтобы ему не было страшно и чтобы он не чувствовал себя потерянным на этой странной Дороге... Она оставит его на пороге, и никогда больше его не увидит... Никогда... Десять-одиннадцать...

...Чёрт знает, почему она спасла его. Почему не дождалась, как обычно, его смерти и появления в своём призрачном сером мире, а вместо этого подарила ему вторую жизнь. Почему впервые за своё существование нарушила Закон и воспользовалась своей властью, которой никогда еще не пользовалась... Адель спрашивала себя и не могла толково объяснить, почему она так сделала. Просто какой-то импульс, в ней что-то дрогнуло, и она внезапно почувствовала несвойственную ей жалость к человеку, который так уважительно принимал смерть. Просто он был такой красивый, и еще такой молодой... Просто в те недолгие моменты, когда он приходил в себя и открывал свои усталые, щемяще-прекрасные глаза, он смотрел прямо на Адель так, как будто бы видел её. Словно бы он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО видел её, в то время как она сама давно стала сомневаться в своей реальности... И она подарила ему жизнь, хотя и не имела права так поступать. Но сделав это, она почувствовала светлую радость. Давно забытую радость. Которая не омрачилась даже тем, что он, придя в себя и с трудом разлепив ресницы, больше не смотрел НА НЕЁ.


- 1 -
Вилле было плохо. 
Это не относилось к его физическому самочувствию, которое заметно улучшилось после пройденного лечения. Его уже не мучили приступы удушья, и он собирался снова отказаться от лекарств. Боль прошла, позволяя ему вновь радоваться жизни. Но...
Но чувствовал он себя при этом препаршиво.
С того самого дня. С той самой минуты, когда (как ему изумлённо сказали) он чудом остался жив. Просто заново родился. Н-да... 
Вилле отодвинул от себя высокий тонкий стакан и кивнул бармену, чтобы тот повторил заказ. Бармен оторвался от созерцания "прозрачности" натираемого до блеска бокала и меланхолично смешал еще один коктейль. 
Сложив руки на барную стойку, Вилле уронил на них голову, - тяжёлую, с неясными мыслями. "Блин, я опять надрался", - подумал он отстранённо. 
"Ты - чёртов алкоголик, - сказал он сам себе, почувствовав тем не менее внутреннее удовлетворение, и мысленно улыбнулся. - Сидишь один в баре и напиваешься в дрова".
Вообще-то ему нельзя было пить, так сказал доктор. Но вот уже третью неделю Вилле методично нарушал рекомендованный ему врачами образ жизни. И получал от этого, надо признаться, какое-то мрачное удовольствие. Третья неделя неправильного питания, прокуренных баров, пьянства и наплевательского отношения к себе. От виски и вина его уже мутило, поэтому он перешел на коктейли. Для разнообразия. Более крепкие напитки его с некоторого времени не прельщали - от них он быстро пьянел и отключался, а он не хотел "отключаться". Он хотел подольше находиться на грани полубреда-полуреальности, потому что так дольше оставалась надежда... потому что на этой грани он когда-то и увидел... 
Увидел?.. Да, именно УВИДЕЛ это странное создание, что бы ему ни говорили. Как бы ни пытались убедить, что это был всего лишь бред агонизирующего мозга. Потому что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО видел бледную, изумительную, печальную девушку, он был в этом УВЕРЕН. Её образ настолько сильно отпечатался у него в голове, что это не могло быть просто иллюзией... Желание увидеть её еще раз перекрывало все остальные потребности, оно мучило и не давало Вилле покоя, оно раздражало, давая понять, что ему не удастся избавиться от него, как от обычного болезненного бреда. Вообще-то он и сам не хотел избавляться от этого желания. Он верил в то, что он ВИДЕЛ. Хотя, если тебе по сто раз на день говорят, что "это была галлюцинация", то невольно и сам начинаешь сомневаться... Так что же -- бред или реальность?.. Вилле хмыкнул и, подумав, что это похоже на вопрос "пить или не пить?" -- та же риторическая ерунда, -- поднёс к губам свою выпивку.
А, чёрт! Стакан опять пустой.
-- Эй, Рикко, -- Вилле недовольно "предъявил" перевернутую тару. -- У вас всегда порции такие маленькие или ты мне недоливаешь?..
"Рикко" холодно проследил взглядом за несколькими каплями, упавшими на стойку. 
-- Слушай, Вилле, шёл бы ты домой, -- сказал он, протирая полированную поверхность. -- Я и так тут закон нарушаю, продавая тебе выпивку. "Лицам, не достигшим 21 года...", знаешь такое правило? Могу, кстати, из-за тебя лицензии лишиться, не говоря уже о том, что мне скажут твои родители, если узнают, что это именно я тебя снабжаю пойлом... Так что давай, вали отсюда, пока твою мать не хватил удар от переживаний...
Вилле разочарованно поморщился. Ну почему всегда, когда ему плохо, все вокруг пытаются сделать что угодно, лишь бы ему стало еще хуже?
"Домой... Мать опять будет нотации читать или еще того хуже -- смеяться в лицо. Отец... Да молчать он будет, как всегда, только поглядывать исподлобья. Я опять разозлюсь. Может быть, даже разобью что-нибудь со злости, какую-нибудь вазу, потрескавшуюся от старости... Как же всё достало. Что бы такого сотворить... для разрядки?.. Чтоб не думать всё время про НЕЁ?.."
Бармен поглядывал на него выжидающе и немного напряженно. Крутой нрав и неожиданные вспышки гнева этого "лица, не достигшего 21 года" были ему хорошо известны.
-- Расслабься, Рик, я уже ухожу, -- Вилле устало спустил длинные ноги, обтянутые узкими чёрными джинсами, с высокой табуретки, обведя тяжелым взглядом зеркальный бар. -- У тебя вино крепкое есть?
-- Ви-и-илле!.. -- Предостерегающе протянул Рикко.
-- Блин, продай мне одну чертову бутылку крепкого вина, -- низкий голос напряжен и непреклонен. "Если мне не продашь ты, я найду в другом месте" -- отчётливо читалось на лице.
Рикко махнул рукой и потянулся к полке за вином.

Вилле знал, что последний выпитый коктейль был явно лишним. Но уже много дней он намеренно вгонял себя в порочный круг подобных излишеств, поэтому это было не так уж важно. Он не стал обращать внимания на предупредительный сигнал в голове, как не обращал на сотни таких же за последнее время. Вместо этого он купил еще одну бутылку вина и, сначала основательно приложившись к ней, вышел из бара на улицу. К чёрту всё!.. 
Ледяной ветер бесцеремонно зашвырнул в Вилле ворох снега, оставив таять на лице покалывающие иголочки. Вилле облизнул холодные пресные капельки с верхней губы и, удовлетворённо вздохнув, запил их вином. 
После чистоты талого снега, вино показалось на вкус отвратительным терпким пойлом, оно обожгло язык и онемевшее горло. Вилле обиженно воззрился на бутылку ("И ты туда же!") и с раздражением зашвырнул её в ближайший столб. Кроваво-красная жидкость разлилась по снегу рваным пятном.
К чёрту всё!..
Вилле сделал нетвёрдый шаг по направлению к тёмному проулку.
Ночь, зима, замороженный воздух и какая-там-по-счёту выпивка, бьющая в голову и наливающая свинцом ноги – что может быть лучше этих средств для того, чтобы вновь оказаться на той опасной грани между иллюзией и реальностью, между жизнью и смертью, на которой он встретил Её?..
Вилле поднял отяжелевший взгляд в ночное небо и в его затуманенном сознании вдруг всплыл желанный образ – нечеткий образ прекрасной длинноволосой девушки, которая одиноко стояла посреди совершенно безжизненной серой пустоты и чего-то ждала. Девушки с пронзительно-печальными глазами, в которых отражалась вечность.
Вилле неуверенно улыбнулся своему видению, боясь спугнуть его бешеным стуком сердца. "Неужели получилось? Неужели я опять вижу её?" -- спрашивал он себя, любуясь совершенными чертами. Сегодня он видел её как никогда отчетливо и совсем рядом с собой. Мерцающая бледная кожа, белее даже того снега, что лежал вокруг. Тонкое лицо, изящная линия шеи... Ветер не колыхал её длинные одежды, он огибал её, и лишь редкие снежинки, попадая в поле неяркого сияния, исходившего от девушки, пронзительно сверкали. 
Вилле задохнулся от красоты увиденного. Он не чувствовал ледяных иголок холода, впивающихся в тело через тонкую одежду, он не замечал ничего вокруг, только Её. А она... ведь она тоже смотрит на него?.. Да, в этом нет никаких сомнений!.. Тёмные печальные глаза девушки словно просверливали его душу, забираясь внутрь и выворачивая её наизнанку. 
Так было впервые. Никогда еще его бред не был таким отчетливым и ярким, как будто... Как будто на самом деле РЕАЛЬНЫМ.
Ему показалось, что она вдруг протянула тонкую изящную руку и что-то сказала ему, сказала тихо и умоляюще. Вилле встрепенулся – возможно ли это? Она всегда молчала и вдруг зовет его. Он сейчас точно свихнётся! Или он уже свихнулся?.. Может, слишком много выпивки на сегодня?.. 
Вилле сделал нетвердый шаг ей навстречу, при этом сойдя с протоптанного тротуара. Он не замечал, куда идет, всё что он видел - как её бледные губы чуть дрогнули в слабой улыбке. Это вдруг укрепило его уверенность и удесятерило силы. Второй шаг, третий... Наплевать, что земля уходит из-под ног... Ведь Она зовет его... Наплевать, что ледяной ветер завывает как волк, забираясь под одежду, и рвёт волосы... Он должен добраться до Неё, иначе он сойдет с ума... 
Но образ странной девушки не приближался, он был совсем рядом и всё также недостижим. Она уже не звала его, словно вдруг поняв, что ему не добраться к ней... Её тонкая рука обреченно опустилась, а бледные губы перестали улыбаться... 
Неожиданно она совсем исчезла, растворившись в вихре снежинок, оставив Вилле один на один с промёрзлой ночью и собственным отчаянием.
Он еще сделал несколько шагов по инерции, прежде чем почувствовал, как ноги предательски подгибаются, а мысли окутывает звенящая темнота...
Последнее, что он помнил, было ощущение холодного снега на щеке и ладонях. Вилле еще на минуту разлепил заиндевевшие ресницы, скользнул усталым взглядом по сторонам и безразлично подумал, что где-то слышал об опасности лежать зимой на снегу, без теплой одежды да еще и надравшись вдрызг. Где он это слышал?.. Было ли это важно для него сейчас?.. Вилле закрыл глаза. «Раз-два...» -- почему-то зазвучало в голове. Словно кто-то завёл внутри него маятник, и теперь его удары негромко отсчитывали каждый его вздох. Как в тот раз... «Три-четыре...» Вилле улыбнулся. 
Снег, поначалу приятно охлаждавший разгоряченное лицо, вдруг стал колючим и обжигающим. Он причинял боль и мучил, нарушая сладостное забвение... Хотелось поднять голову, чтобы прекратить эту пытку, но другое желание было сильнее – желание уснуть... Уснуть прямо здесь, не вставая -- что может быть проще, -- прямо на этом нестерпимо-жгучем, ослепительно-белом снегу... Краем оцепеневшего сознания Вилле еще понимал, что, наверное, нужно бы подняться, но у него не было, не было сил... Да и совсем не хотелось уже этого делать... Снег перестал жечь, теперь он был как вата... Вилле вообще уже ничего не хотелось... Только спать... И считать удары маятника... «Пять-шесть...»


- 2 -
Когда Адель увидела его умирающим во второй раз, она разозлилась. 
Она пришла в настоящее бешенство! Всё оказалось напрасным. Он ищет смерти, ей не следовало жалеть и спасать его в прошлый раз. Бесполезность ненужной жертвы просто убивала.
При воспоминании о той "награде", которую она получила за своё необдуманное милосердие, Адель вздрогнула. Скользнула взглядом по бледно-белой свежей отметине на руке. Аккуратная волнистая линия чуть выше локтя ничем не напоминала рваных ран от плетей возмездия, но ощущения были похожие. Что значил огонь преисподней по сравнению с Его гневом?.. Спокойным тихим гневом, разъедающим душу и оставляющим "знаки отличия" на теле... Еще пара таких волнистых отметин на её, Адель, руке, - и она никогда уже не переступит заветную черту, став высшим существом... Она станет обыкновенным "сбродом", шатающимся на стыке миров, не принадлежащим по-настоящему ни к одному из них... Провести Вечность в качестве отбросов - что может быть заманчивее? Адель поёжилась. И всё из-за чего?.. Она перевела злые глаза на темную фигуру, неподвижно застывшую на снегу. 
Прелестно. Просто замечательно. Вот она - причина её неприятностей, застывшая в неестественной позе и даже не догадывающаяся о своей причастности к чему-то "эдакому". Всего лишь один из представителей чуждого ей мира. Однако именно из-за него Адель попала в черный список. 
А ЭТОТ что? – вот он перед ней, опять полумёртвый, опять вызывающий в ней дикую жалость и бередящий её душу этой самой жалостью как калёным железом...
Надо же, какой он красивый... она почти забыла об этом...
И глупый. Ну кто еще, получив второй шанс на жизнь, будет так бездумно его растрачивать? А этот лежит, уткнулся щекой в снег, -- не замёрзнет, так задохнётся... Зачем он это делает... Смерти ищет... Может, случайно упал?.. Не похоже... 
Чёрт, да какая разница! Ясно одно – она ОПЯТЬ не может дать ему умереть. Всё получается так, как её и предупреждали – один раз кого-то пожалеешь и уже не сможешь остаться к нему равнодушной, будешь беспокоиться за него, переживать, портить свою энергетическую оболочку и приобретать ненужные человеческие эмоции... Вместе с опасными белыми "отметинами" на руках. Адель почти ощутила, как рядом с первым позорным шрамом появляется второй... Ну зачем, зачем поддалась секундному порыву?! Почему не послушала умного совета? 
Чёрт, хоть бы он застрелился, что ли... или повесился – всё быстрее, она бы не успела ничего сделать и обошлась бы без лишних рассуждений. Так нет же, экзотики ему подавай, замерзнуть в снегу – как романтично!
«Но он же сам как одна сплошная экзотика... Такой красивый, он не может умереть банально...» -- Адель изумленно подумала, что её предают собственные мысли, и от этого разозлилась еще больше.
Может, именно со злости пришла нелепая идея позволить ему себя увидеть, когда он очнётся? Высказать ему всё свое негодование... Адель поморщилась и решила не закапываться так глубоко в свои мысли. Вот только последствия... Ах, да всё равно он потом решит, что этого быть не могло. Но запомнит. Будет бояться, что его посещают видения, может за ум возьмется... 
Несмотря на своё раздражение, Адель просто-таки с детским восторгом наблюдала, как он раскрывает потемневшие ресницы и, подняв голову, встряхивает заснеженными волосами. Да, встряхни еще раз, у тебя это так хорошо получается... Вооот!.. Красааавец... Что же она ему хотела сказать?
Это было уже слишком! Он посмотрел прямо на неё и НЕ УДИВИЛСЯ. Он улыбнулся. Он смотрел на неё и улыбался как старому другу. 
Да нет, совсем не как другу... Адель не понравились те мысли, что родились у неё от этой улыбки. Собрав остатки своей злости, она гневно уставилась на замёрзшее чудо и произнесла, впрочем, уже не столь уверенно:
-- Слушай, ну ты прям с каким-то маниакальным упорством пытаешься умереть! Причем нетрадиционным способом. Если жизнь надоела, то можно с ней расстаться намного проще и быстрее... Может, ты не знаешь, где достать пистолет? Или узлы не умеешь завязывать? Чего тебя на эффекты тянет? 
Он слегка удивился. Но её словам, а не её присутствию. И улыбнулся еще теплее, насколько позволяли его замерзшие губы. А потом выдал фразу, от которой Адель совсем растерялась.
-- Значит, ты правда существуешь, -- сказал он, стуча зубами от холода.
Она всеми силами пыталась найти другое объяснение его словам, -- кроме того, которое молоточками пульсировало в голове... Которое тёплыми потоками лилось из его замёрзших глаз. УЗНАВАНИЕ. Её окутывало ощущение, с которым она не встречалась никогда -- кто-то знает о ней, помнит и узнаёт... Такое волнующее и приятное ощущение... 
Однако её практичный разум предпочёл одним коротким словом "Бред" отсечь все эмоции. Бред. Адель успокоилась. Впрочем, лишь до того момента, когда Вилле дружелюбно и выжидающе улыбнулся.
-- В каком смысле «существую»? – Вырвалось у неё помимо воли. 
-- Мне показалось, что я видел тебя в тот раз... когда..., -- он уже почти поднялся и теперь стоял, дрожа от холода в своей тонкой одежде. – Но я не был уверен... Хотелось убедиться.
Адель вскинула бровь. Хотел убедиться. А для этого еще разок умереть. Всего-то. М-да... Закралось неожиданное сомнение, всё ли у него в порядке с головой... Вон и наклонности суицидальные присутствуют. Возможно и правда, - не надо было его спасать...
-- На самом деле меня действительно не существует, -- зачем-то сообщила она.
-- Но я-то тебя вижу, -- резонно возразил, голосом послав по её коже тёплую дрожь. 
Адель покорно кивнула, соглашаясь:
-- Видишь. Но только сейчас и только потому, что я этого хочу. А вся моя обычная жизнь проходит... ну, примерно вот так... -- Она грустно вздохнула и исчезла.
Он с минуту пялился в опустевшее пространство, потом, вдруг улыбнувшись, произнёс:
-- Такого не может быть в обычной жизни... Я что, умер? – И уставился прямо на Адель, так, что ей стало не по себе. Нет, он конечно же её не видел, он не мог. И всё-таки... Взгляд какой... осязаемый. И почему он улыбается?!. 
Адель почувствовала досаду, что её способности не производят на него особого впечатления. Он вообще реагировал на происходящее довольно странно. Без удивления. И уж точно без страха. Это как-то выводило из равновесия. Всё-таки она ожидала чего-то большего, чем его довольная физиономия...
-- Ну так что, я умер? –- Адель услышала в его голосе легкую нотку нетерпения и... надежды? 
-- К сожалению, нет. И между прочим, ты задаёшь этот вопрос слишком мечтательным тоном...
Он немного подумал, потом разочарованно пожал плечами:
-- Ну, какой получился... Жаль... Я думал, ты что-то вроде ангела... 
Повисло неловкое молчание. Напряжение между ними возрастало, Адель буквально чувствовала покалывающие электрические искорки, витающие в воздухе и случайно касающиеся кожи. Но одновременно росло любопытство и нетерпение Вилле. В конце-концов он не выдержал и отрывисто сказал:
-- Я знал, что ты существуешь на самом деле... Знал, что это все-таки не бред. Хотел тебя увидеть... Но, если я не умер, то кто ТЫ тогда?.. Привидение, что ли?
Адель даже фыркнула от возмущения.
-- Да, с фантазией у тебя явные проблемы!..
Он снова помолчал, видимо перебирая в уме оставшиеся варианты, но потом, сдаваясь, медленно повел плечами.
-- Ни ангел, ни привидение... -- Адель видела, как он растерянно моргнул, уставившись в одну точку. -- Тогда кто? Ты же наверняка называешься как-то... Имя у тебя есть какое-то?..
-- Название? -- Адель удивилась. -- А для чего? Мне это не нужно. Но ты можешь называть меня... ну, скажем... просто нечеловеком.
Её издёвка достигла цели - Вилле вздрогнул и, явно растерявшись еще больше, поискал её взглядом.
-- А имя?..
"А он упорный, этот хрупкий милый мальчик".
-- Моего полного имени тебе всё равно никогда не выговорить, да и незачем тебе. А коротко... Возможно... Адель?..
-- Адель? -- Он оживился и сразу похорошел. -- Красиво! И, знаешь, очень подходяще.
-- Я вижу, тебе понравилось, -- Она снова устало вздохнула. -- Но всё это в любом случае ни к чему. Ты видишь меня в последний раз. Другого не будет.
Он улыбнулся, и эта улыбка не понравилась Адель еще больше, чем остальные. Было в ней что-то такое... Какой-то подтекст. ЗНАНИЕ. Нечто потустороннее и завораживающее... Уверенность - вот что в ней было. Адель испытала отвратительное чувство, что её видят насквозь (как бы смешно это ни звучало) и причем гораздо лучше, чем она сама.
-- Может, ты всё-таки появишься обратно? -- Вдруг предложил Вилле. -- На меня, конечно, произвела впечатление твоя прозрачность, но я гораздо лучше чувствую себя, когда вижу, с кем говорю.
-- Я не могу.
-- Что "не можешь"?..
Адель отвела от него взгляд и терпеливо объяснила:
-- Я не могу больше перед тобой появиться. Люди могут видеть меня только в те моменты, когда находятся при смерти... да и то не всегда... А ты теперь, к счастью, -- или к несчастью, уж не знаю! -- жив. Поэтому всё наше с тобой дальнейшее общение прекращается.
Она немного помолчала, ожидая его реакции, но было тихо, и она украдкой снова взглянула на него. На его лице было написано такое отчаяние, что Адель растерялась. Его неожиданно-сильные эмоции слишком быстро сменяли друг друга, Адель едва успевала от них отгораживаться. Она вообще не привыкла к эмоциям, не знала как на них реагировать, а тем более - что делать со СВОИМИ. Она в замешательстве глядела на поток слепой тоски, льющейся из его кошачьих глаз. Почему, черт побери, он так расстроился?! 
Она произнесла первое, что пришло на ум, - отголосок того, что она увидела в его потерянном взгляде:
-- Да... И не вздумай снова пытаться умирать. -- Вилле промолчал, но Адель отчетливо услышала его вызывающее "Почему?" -- Потому что, во-первых, это глупо, а во-вторых - нет никакой гарантии, что именно Я окажусь снова рядом... 
Она отчаянно ему врала, но продиктовано это было лишь её стремлением к самозащите. Ему совершенно ни к чему было знать, что она теперь как привязанная была соединена с ним, и зависела от его причудливого стремления к смерти. 
-- ...А кто-то другой может и не гореть желанием тебя спасать... Даже несмотря на то, что ты такой милашка. 
Он вдруг разом погасил своё отчаяние, как будто принял какое-то решение. Он снова улыбнулся, как будто расслышал только последнюю фразу, - лукаво и солнечно, но Адель вдруг заметила, что его губы приобрели сероватый оттенок от холода и плохо слушаются, а сам он дрожит и кутается в своё тонкое пальто. 
"Да он же совсем окоченел на морозе! -- встрепенулась она. -- Едва живой, а вот тебе пожалуйста - стоит и разговор поддерживает... Еще чуть-чуть, и мне придется спасать его в третий раз!" 
-- Ладно, красавчик, -- поспешно произнесла Адель. -- Раз уж тебе так повезло и ты снова не умер, отправляйся в какое-нибудь теплое местечко и согрейся как следует, а то ты сам уже белый, как привидение.
Вилле насторожился.
-- А ты пойдешь со мной?
-- Я? Нет, конечно. Я и так уже слишком задержалась...
-- Тогда и я никуда не пойду , -- точеный подбородок упрямо вздернулся.
Адель воззрилась на него с любопытством ученого, увидевшего нетипичный окрас крыльев бабочки, - удивленно и немного настороженно. Сколько еще сюрпризов может ей преподнести этот смертный мальчик, странный и такой возмутительно красивый? Почему она так безудержно ЖЕЛАЕТ, чтобы он преподносил ей эти сюрпризы? Не пора ли уже ей ОСТАНОВИТЬСЯ?
-- Вообще-то ты можешь делать всё, что тебе угодно, -- произнесла Адель спокойно, внутренне закрываясь от неприятного чувства, когда он разочарованно опустил уголки рта. -- Всё, что тебе нужно знать, я уже сказала. Поверь мне, быть мёртвым в третий раз тебе может и не понравиться... 
Она надеялась, что хоть чуть-чуть припугнула его, и он не бросится сломя голову искать еще один эффектный способ уйти из жизни. 
Она надеялась, что через некоторое время сможет забыть то тёплое ощущение, которое окутывало её под взглядом его изумительных зеленых глаз.
А еще она надеялась, что он хоть какое-то время будет продолжать её помнить.

- 3 -
Полутёмный, душный и прокуренный бар по-прежнему был лучшим местом, чтобы убить часок-другой.
Вилле привычно опрокидывал в себя порцию за порцией пива и изредка лениво пытался угадать, какого же черта Дикси решила встретиться сегодня именно здесь. Могли бы как обычно пойти к ней или с тем же успехом прошвырнуться по паре-тройке своих безбашенных друзей. 
ЕЁ безбашенных друзей, поправил себя Вилле. За то время что он был знаком с Дикси, он так и не смог привыкнуть думать об этих людях как о своих друзьях. Они принимали его, они развлекали его, они покупали ему выпивку и укуривали его почти до беспамятства, но он не чувствовал себя среди них своим. Все эти лохматые хиппи, полубезумные художники, без устали умоляющие его им попозировать, порядком поистертые стриптизерши... Они начинали утомлять его, но он был с Дикси, а они принадлежали её кругу.
Дикси... Он вспомнил, как в один из дней эта сумасшедшая девица ворвалась в его затянувшуюся депрессию с деликатностью десятибалльного шторма. При первой же встрече она сообщила, что она из Луизианы, что уже успела побывать в неимоверном количестве мест, но готова остаться навсегда в этом маленьком городишке, если он, Вилле, в свою очередь, будет с ней. Не то чтобы он так уж сильно ею впечатлился тогда, но на тот момент у него никого не было, и он чувствовал себя так одиноко, и отчаянно скучал... Вилле убеждал себя, что ему польстило, когда Дикси среди многих выбрала его, на самом же деле ему просто было лень отказаться... 
Вот и в последнее время все чаще он чувствовал какую-то внутреннюю неудовлетворенность. Пару раз он ловил Дикси на двусмысленных высказываниях и в странных ситуациях, но не испытывал при этом ничего, кроме усталости, и равнодушно принимал все её объяснения с единственной безмолвной мольбой, чтобы она врала быстро и складно. Он даже никак не отреагировал на тот факт, что Дикси - не настоящее её имя, а название редкого сорта пива. А еще он иногда спрашивал себя - это нормально?.. Но предпочитал не искать ответа.
Вот и сегодня... 
А, какого, собственно, черта!.. Все равно ему сегодня больше нечем заняться. Лучше уж он проведет время с этой сумасшедшей, - с ней, надо отдать ей должное, хотя бы не скучно, - чем пролежит весь вечер в своей комнате, глядя в потолок или напьется до беспамятства на чьей-нибудь чужой вечеринке...
Вилле заказал еще одно пиво и, вздохнув, продолжил своё ожидание.

Адель спрашивала себя, что она делает в этом баре. Её присутствия здесь вроде бы никому не требовалось - все были живы и веселы, ну, за исключением тех, которые были мертвецки пьяны. Она вообще-то исполняла свои обязанности за квартал от этого бара, провожая в мир иной очередного забулдыгу, принявшего свою последнюю дозу. Как вдруг что-то потянуло её именно сюда... 
Ладно, ну пусть она точно знала, ЧТО её сюда потянуло.
Адель улыбнулась своим мыслям и обвела взглядом тёмный бар, всматриваясь в посетителей в поисках Вилле. Странно. Она еще раз огляделась и недоуменно нахмурилась - Вилле нигде не было видно, хотя она явственно ощущала его присутствие, по тому, как запульсировали и словно бы натянулись два белых шрама на руке. "Постой-ка..." -- Адель вернулась глазами к тонкой фигуре, небрежно облокотившейся на стойку и разговаривающей с барменом. Вглядевшись получше, Адель с удивлением поняла, что это и есть Вилле. Но почему она не узнала его сразу?..
В следующее мгновение Адель печально улыбнулась -- волосы, он обрезал свои волосы... Теперь вместо роскошных длинных кудрей на голове во все стороны торчали тёмные непослушные вихры, придавая ему вид мальчишки, -- вздорного, задиристого, но невыносимо милого. Укоризненно покачав головой, но храня на губах улыбку, Адель стала подбираться поближе, чтобы получше его разглядеть, радуясь своему преимуществу - оставаться невидимой для всех и неощутимо для всех передвигаться. 
Она была уже в двух шагах от Вилле, когда внезапно из толпы ему на шею бросилось что-то разноцветно-шумное и со словами "угадай, кто это?" смачно чмокнуло его в район уха. Адель увидела, как Вилле слегка поморщился и, разворачиваясь, ловко выскользнул из кольца тонких женских рук. Потом улыбнулся.
-- Дикси, если вдруг где-нибудь в округе начнется буря, я буду точно знать, что ты где-то рядом...
Она неопределенно и немного разочарованно (разве он не должен был меня поцеловать?..) пожала плечами, сдула с глаз стильную малиновую челку и "обрушилась" на бармена.
-- Эй, Рик, по бокалу самого лучшего вина мне и Вилле!
Вилле изогнул изящную бровь, а Рик вежливо поинтересовался:
-- Вы что-то празднуете?
-- Вроде того, -- Дикси покосилась на Вилле, потом, не выдержав, рассмеялась. -- Сегодня ровно месяц как мы вместе. 
-- О... -- Вилле явно был озадачен. -- Правда?.. Прости, я не слежу за подобными вещами... Ты для этого меня сюда позвала? 
Дикси кивнула. Вилле усмехнулся, обозначив на щеках две симметричные ямочки.
-- Как мило. Ну, -- он шутливо склонил голову и поискрил глазами. -- Тогда давай праздновать...
Они звякнули бокалами и, хищно улыбаясь друг другу, сделали по глотку.
-- Кстати, -- Дикси вдруг стала серьезной. -- Вчера ребята обмолвились при мне, что если бы не какой-то счастливый случай, произошедший с тобой около полугода тому назад, мы бы сейчас с тобой не сидели здесь... -- Рик бросил предостерегающий взгляд в её сторону, но она его не заметила. -- Они не стали ничего объяснять, словно это тайна, но страшно меня заинтриговали... Может, ты расскажешь поподробнее? Что-то там про чудесное исцеление или нечто подобное...
Дикси так и не поняла, почему Вилле, не сказав ни слова, погасил улыбку и, нахмурившись, уставился в своё вино.
Вилле уничтожал взглядом бокал, злясь на себя за то, что воспоминания все еще причиняют ему боль.
Стоявшая же рядом Адель подумала о том, как это вообще необычно звучит, - "полгода назад...", - для неё, которая не считала не то что годы, но даже века. Мысль почему-то неприятно кольнула ощущением собственной чужеродности... Уж для неё-то всё случилось совсем недавно... Но для него это, безусловно, был значительный период жизни. Как он прожил его? Что с ним произошло за это время? Что это за Дикси сидит рядом с ним, всем своим видом показывая право собственности на его улыбку?.. 
Любопытство, касающееся присутствующего рядом человека, было внезапным и странным, и Адель с интересом примерялась к этому новому чувству, прокручивая его в себе и рассматривая со всех сторон. Поэтому она не сразу заметила, как Вилле, сменивший тему и продолжавший болтать с Риком и Дикси, неожиданно замолчал, прервав свою фразу на полуслове. Потом вдруг резко вскинул голову и напряженно застыл, как будто к чему-то прислушиваясь. Адель увидела, как он осторожно поставил полупустой бокал на стойку, растерянно глянул по сторонам и, тряхнув волосами, двинулся в сторону выхода.
-- Эй, Вилле, ты куда? -- Одновременно крикнули ему вслед бармен и Дикси, первый - меланхолично и не особо проявляя интерес, вторая - с излишней заинтересованностью и даже обидой. Вилле в ответ только махнул рукой.
"Да, Вилле, действительно - куда это ты?" -- Адель направилась следом.
Он вышел на улицу и остановился. Зацепив пальцы за карманы своих как всегда узких джинсов, Вилле с наслаждением шумно вдохнул ночной воздух, пристально вглядываясь в темноту. Впрочем, Адель показалось, что он скорее прислушивается к собственным ощущениям, чем смотрит в окружающее пространство. Он слегка откинул голову, отчего сверкнуло кольцо в ухе, и прикрыв глаза, казалось, полностью ушел в себя.
И вдруг как удар грома среди тишины она услышала его тихий голос:
-- Адель, это ты? -- Спросил он спокойно и, взмахнув ресницами, посмотрел на то место, где она стояла. Вновь открытые глаза тускло блестели. -- Ты ведь здесь, верно?
"Но КАК?!.." -- было единственной репликой, пришедшей на ум изумлённой Адель. Как он мог узнать?! 
-- Да, я здесь, -- тем не менее подтвердила она.
Вилле так вздрогнул, что она за него испугалась. Адель своим обостренным зрением хорошо видела, как мгновенно расшились его зрачки, а артерия на изящной шее бешено запульсировала. Он старался казаться спокойным и при этом не мог удержать дыхания, лишь нервно улыбнулся, но улыбка тут же погасла. 
Он стоял и явно не знал, что сказать, поэтому Адель решила заговорить сама.
-- А ты всё такой же красавчик, мой дважды спасённый, -- она слегка удивилась своим словам и ласковой интонации. -- Похоже, я даже рада тебя видеть. Но, знаешь, меня немного беспокоит ситуация, в которой мы оказались... Поэтому, я думаю, имеет смысл задать вопрос: ты что, всё-таки видишь меня?
-- Н-нет... -- Произнес он по-прежнему растерянно, но всё же начиная постепенно приходить в себя. -- Нет, не вижу. Но ощущаю твоё присутствие.
"Очень интересно... Это что, обостренное шестое чувство?.. А всё-таки то, что он обрезал волосы, ничуть его не портит... Даже наоборот..."
-- Ощущаешь?.. Но почему ты решил, что это именно моё присутствие, а не чье-то еще?.. Как ты меня узнал?
Он снова улыбнулся, только на этот раз улыбкой, которая вызывала у Адель одновременно удовольствие и беспокойство - его губы растянулись в нечто обволакивающее, дразнящее и ироничное:
-- Я запомнил, -- сообщил он доверительно, укутав её в тепло своего голоса.
Ей вдруг страшно захотелось узнать обо всем, что с ним происходило за эти "полгода"... Поминутно, посекундно - каждую ситуацию, в которой он побывал, каждую его мысль, каждый его жест. Чудесно... Она вполне заслужила свой третий шрам, даже не спасая его в третий раз.
-- Ты меня не видишь, но смотришь прямо но меня... Как такое возможно?
Адель продолжала задавать ему вопросы, прячась за ними, как за стеной.
Вилле пожал плечами.
-- Не имею понятия. Я просто ЗНАЮ, где ты и знаю, что это ТЫ...
"Какое замечательное объяснение!"
-- ...но я не знаю ПОЧЕМУ ты здесь?.. Судя по моим ощущениям, умирать я пока не собираюсь.
Адель почувствовала сигнал тревоги. "Ничего ему не говори, -- ласково, но настойчиво шептал внутренний голос. -- Ничего не объясняй, он этого не стоит. Он всего лишь человек, обычный смертный. Он и так знает слишком много... Просто оставь его и исчезни..."
-- Я была поблизости и почувствовала, что ты где-то рядом... Захотелось посмотреть, к чему привело моё великодушие.
Ей показалось, или уголок его красивого нервного рта действительно на мгновение плотоядно изогнулся?
-- А я думал, что могу общаться с тобой только стоя одной ногой в могиле...
Она колебалась долю секунды (за которую успели возникнуть и разрушиться сотни вселенных), прежде чем приняла решение сказать ему правду.
-- Н-нет... Не только. -- Адель напряженно вслушалась в окружающую тишину. Почему-то гром не грянул и под ногами не разверзлась пропасть оттого, что она выдала смертному одну из своих тайн. Поэтому она продолжила: -- Я могу появляться где угодно и рядом с кем угодно в любое время, это не трудно. Но для меня совершенно непостижим тот факт, что ТЫ можешь чувствовать мое присутствие... До тебя с подобным не встречалась. Это очень странно, даже несмотря на то, что ты меня не видишь. ВИДЕТЬ меня можно, действительно, лишь на пороге смерти, но даже это не всем дано и случается крайне редко, я тебе уже говорила.
Вилле кивнул. Он сохранял все тот же отстраненный вид, но Адель знала, что он слушает очень внимательно - по тому, как часто бился пульс в жилке на его шее. Эту завораживающую пульсацию теперь не скрывал каскад длинных волос, и Адель находила необыкновенно волнующим равномерное биение жизни под тонкой белой кожей...

Если бы некоторое время назад кто-то сказал ей, что она будет вот так запросто стоять и разговаривать со смертным, она бы в ответ только саркастически рассмеялась. 
И вот пожалуйста. Стоит и разговаривает. И даже получает от этого удовольствие. 
Если бы спустя какое-то время кто-нибудь спросил у неё, о чём они с этим смертным разговаривали, она бы не смогла припомнить. Ни о чём? Обо всём? Хорошо, что спрашивать было некому, иначе бы она просто растерялась. 
-- Ты будешь приходить ко мне еще? -- С надеждой спросил Вилле ей в след, когда они расставались.
-- Не знаю... Не думаю, что это необходимо. Скорее всего - нет.
Ей следовало сказать конечно же, нет!
-- Прощай, мой дважды спасенный. Я действительно была рада тебя увидеть.
Исчезая в тягучем ночном воздухе, Адель увидела, как его красивые губы сложились в довольную улыбку и беззвучно произнесли "Я буду ждать".

- 4 -
"Конечно же, нет!"
На самом деле с тех пор всё происходило до странного наоборот.
Каждый раз, почувствовав, что Вилле рядом, Адель приходила к нему. Словно он был каким-то гигантским магнитом, а она - металлической стружкой. Она появлялась незамеченной и, -- вот как сегодня, - молча наблюдала за ним какое-то время. Он всегда был рад её присутствию. Адель даже казалось, что с каждым разом он радуется её появлению всё больше. Ощущение было чудесным, но вызывало у неё смутное беспокойство. Что-то было неправильно. Она не должна была навещать его. Она давно должна была оставить его в покое. 
Но она приходила. И приходила вновь. Вот как сегодня...
Адель стояла посреди темной комнаты и смотрела как Вилле попеременно то пробегает беспокойными пальцами по гитаре, то хватается за ручку и что-то лихорадочно пишет на листке разлинованной бумаги. Время от времени он недовольно морщил нос и, зачеркнув написанное, бездумно зарывался рукой в волосы, процеживая и оттягивая непослушные пряди, отчего на голове успел воцариться, мягко сказать, некоторый беспорядок.
Но вот он отложил гитару в сторону и ручка заскользила по бумаге спокойнее.
Адель видела возбужденный блеск его глаз и желтые блики горящей настольной лампы, падающие на его взлохмаченную голову. С некоторых пор ей начало казаться, что она готова смотреть на него бесконечно.
-- Ты ничего не хочешь мне сказать? -- негромко спросил он, не прекращая писать и не отрывая взгляда от строчек.
Забавно. Это ощущение всегда было очень забавным, -- её непременное изумление тому, что он каждый раз безошибочно знал о её присутствии, даже если она молчала. Казалось, она должна уже привыкнуть...
-- Ты давно меня почувствовал?
-- Ага. -- На его лице промелькнула мимолетная улыбка.
-- Почему молчал?
Дописав еще несколько слов, Вилле оторвался от листка и, подняв голову, устало зажмурил глаза. По-кошачьи потянувшись, он порыскал взглядом по комнате, остановился на том месте, где стояла Адель, и улыбнулся уже осознанно.
-- Ну, ты тоже особо не стремилась вступать в разговор.
Адель почувствовала, как её привычно согревают изумрудные волны его взгляда. Она расслабилась.
-- Что ты делаешь?
Вилле скорчил смешную рожицу, шутливо сдвинув брови.
-- Песню пишу, -- произнес он с пафосом.
Адель не смогла сдержать улыбки.
-- Получается?
Он сморщился еще смешнее, но потом, словно задумавшись о чем-то, вдруг стал серьезным.
-- А может, ты мне это и скажешь?
-- Я?
-- Ну да.
Вилле схватил гитару и взволнованно посмотрел на Адель.
-- Я сейчас тебе сыграю, а ты мне скажешь - это офигительно красиво или совсем никуда не годится. Ладно?
Адель смотрела на него в каком-то ступоре. Этот мальчик предлагает ей послушать свою песню?.. Во всем этом было что-то иррациональное, - неправильное, - но безумно, восхитительно притягательное. Она неуверенно пожала плечами.
-- Хорошо... Если ты действительно этого хочешь... 
Вилле кивнул, отчего прядь темных волос упала ему на щеку. У Адель внутри вдруг что-то мучительно сжалось, а потом теплом разлилось по венам, пьяня и пульсируя.
-- В каком-то смысле это о тебе, -- лукаво подмигнул он и стал перебирать струны.
«...В нашем дьявольском диком восторге мы купаемся дни и года.
Слышишь стук? Позабудь все тревоги – это смерть на порог к нам пришла.
И опять, чуть дрожа от волнения, мы откроем тяжелую дверь,
Умирать – наших душ увлечение... И наша Любовь – наша Смерть...»

Когда смолкли аккорды, Адель поймала себя на мысли, что она сама сейчас как натянутая струна, - такая же напряженная и звенящая, - одно неосторожное движение - и она порвется...
-- Ну как? –- Довольно улыбаясь, спросил Вилле.
Адель помолчала. Великолепно? Изумительно? БОЛЬНО?
«Эта песня о тебе». Ей никто никогда вообще не посвящал песен, тем более таких... Он выглядел таким красивым и близким... Сегодня еще ближе и красивее, чем обычно. Каков голос... Только вот...
-- Я не твоя Смерть, и уж тем более – не твоя Любовь. 
Её слова упали как кубики льда, разбивая интимность. Адель сама поморщилась от их резкости.
Тоскливый звук задетых струн нарушил тишину и оборвался на полуноте. Вилле погасил улыбку и комнату окутала кромешная темнота. 
Никогда у нас ничего не получится, - с досадой подумала Адель. – Два существа из разных миров... Зачем я прихожу к нему? Это противоестественно... Меня притягивает его человечность, но самой мне никогда не познать человеческих чувств... А у него их слишком много. Он убивает меня, заставляя мечтать о невозможном. Ах, Вилле, Вилле, ну зачем тебе в тот день понадобилось умирать?.. И почему именно МНЕ ты достался?..
-- А если я действительно люблю тебя? - Его голос был приглушен из-за того, что он смотрел в сторону, но Адель всё равно задрожала – настолько его реплика соответствовала её мыслям. Похоже, она никогда не привыкнет к его странным способностям...
-- Не говори глупостей, Вилле, -- она вздохнула и переместилась на кресло перед ним. Продолжила уже более мягким тоном, каким разговаривают с детьми, и о наличии которого у себя она даже не подозревала. – Ты не можешь любить меня, мальчик мой, по той же причине, по которой ты не можешь видеть и слышать меня... Эта причина в том, что меня просто не существует... в твоём мире... Да, да! – опередила она его попытку возразить. – Каким-то невероятным образом ты всё же чувствуешь и слышишь меня, но ЛЮБИТЬ меня ты не можешь! Ну, пойми же, Вилле, это просто абсурд!
Он упрямо приподнял подбородок и Адель поняла, что нисколько не убедила его:
-- Ты не можешь указывать мне, кого любить, а кого – нет. Ты можешь не верить моим словам или битый час рассуждать о вещах, которые по-твоему «невозможны», но я-то знаю, ЧТО я чувствую. Я люблю тебя, а теперь объясни мне – КАК это может быть абсурдом?! 
Его лицо было почти спокойно, но зелёные глаза потемнели от таящегося в них вызова. Казалось, что под его ресницами всегда, на протяжении тысячелетий, жила непроходящая боль... Он ретушировал её задумчивостью, но в подобные минуты боль вырывалась наружу как бурный поток, сметая всё на своем пути и поражая своей глубиной. Он перевел взгляд на Адель, впившись в неё своими горячими зрачками. Один этот пронизывающий взгляд цвета моря мог навсегда соединить два разных мира, в которых они существовали. Соединить таящейся в нём любовью и страданием... И в этот момент Адель подумала, что наверное, тоже любит его, - за глубину его ощущений и за его взгляд... За то что он видит её и знает кто она. За то, что верит в её существование... За то, что она два раза возвращала его к жизни и теперь чувствовала с ним странное единение, чувствовала за него ответственность, которая с некоторых пор перестала тяготить её. И за это она была ему благодарна... Как и за его слова... Как и за его абсурдную любовь... За боль... За эту странную песню, посвященную ей... За всё то светлое и живое, что он принёс в её серое существование... У него было так много всего, за что его можно было любить.
-- Но за что ТЫ меня любишь? -- Пораженно прошептала Адель. -- ЗА ЧТО ты меня любишь?
Вилле пожал плечами.
-- За то, что ты есть...
О, Господи!.. Да, наверное она тоже любила его... 
И в этот момент она испугалась. Адель внезапно почувствовала такой дикий страх, что у неё сорвалось дыхание. Она НЕ МОГЛА чувствовать всего этого, потому что она НЕ ДОЛЖНА была этого чувствовать! Она не могла любить, потому что не была создана для этого. Любовь -- человеческое чувство, и она не должна его испытывать. Это всё бред. И этот красивый мальчик с пронзительными глазами и странными способностями окончательно её запутал. Она смешала свои обязанности со своими мечтами, поддавшись впечатлениям и красочным картинкам, которые вызывала в ней его чарующая улыбка... Она, должно быть, совсем рехнулась. Какая любовь может быть между смертным и ею?.. Это всё полный бред.
И Адель не нашла ничего лучше, кроме как осторожно отступить назад, прочь от всех этих непонятных и болезненных эмоций.
-- Знаешь, Вилле, ЧТО я думаю?..
Он подозрительно вскинул ресницы, оценивая её тон, потом слегка улыбнулся:
-- Что ты тоже по уши в меня влюблена, иначе бы не приходила ко мне, и что я написал чертовски хорошую песню, да?
Адель подавила в себе волну горячей нежности, вызванной его словами, и спокойно сказала:
-- Я думаю, что наше с тобой странное знакомство слишком затянулось, и в нём нужно поставить точку.
Она второй раз пронаблюдала как на комнату опустилась ночь. Молчание, оно было невыносимо. А потом Адель увидела, как в темноте сверкнул лунный свет, отразившись от его глаз, как от осколка льда... или, может, он отразился от мокрой дорожки, прочертившей его щеку?..
-- Ты хочешь сказать, что сейчас уйдёшь?
«А голос-то стал колючим, как февральский ветер...»
-- Да, Вилле. 
-- Насовсем?
-- Да. Так будет лучше для тебя. И легче для нас обоих.
Опять молчание. Скоро она оглохнет от него...
Когда гитара, которую он в ярости швырнул, с грохотом ударилась о стену и сломалась, Адель почудилось, как будто бы весь мир взорвался у неё перед глазами и безвозвратно распался на мелкие тоскливые кусочки, возлегшие к ее ногам.
-- Ты такая до чёрта уверенная во всем, что касается меня, что даже странно!.. – Он едва ли повысил голос хоть на одну тональность, но ей казалось, что он кричит ей в лицо. – Ты такая до чёрта знающая, как для всех будет лучше!.. Да что ты вообще знаешь?! Не следовало мне надеяться, что ты поймешь меня. Ты просто НЕ МОЖЕШЬ меня понять. Кто ты вообще такая? НЕЧЕЛОВЕК. Так легко распоряжаешься чужими жизнями, потому что знаешь, - твоя-то собственная ни черта не стоит! Кто тебя просил меня спасать в ту ночь?! У меня с той минуты не было ни одного нормального дня!.. Зачем ты вообще влезла в мою смерть?!
-- Я теперь и сама жалею об этом, -- грустно кивнула она, внутренне закрываясь от той боли, которую вызывали его слова. – Прости меня, Вилле... И не сердись на меня... Я знаю, что всё испортила, поэтому и ухожу... Так действительно будет лучше, ты потом поймёшь... Прощай, и не думай больше обо мне.
Адель еще на мгновение задержалась, впиваясь в него взглядом, запоминая в нем каждую черточку, а потом исчезла, едва ощутимо завихрив воздух. Вырывая себя с корнем из его глаз, из душной лунной ночи и из непредназначенной для неё жизни. Лишь тонкая занавеска слегка всколыхнулась, провожая её, но, впрочем, быстро вернулась в прежнее положение.

- 5 –
Адель поклялась себе, что не станет думать о нём. 
У неё даже получилось... Пару мгновений. Пока ответная волна его отчаяния не нагнала её и не накрыла с головой. Пока повторяющееся эхо его последних болезненных слов не заполнило все её мысли. 
Его голос звенел у неё в ушах, снова и снова, приглушенный и раздирающий, повторяя почему-то всего два слова - "люблю" и "нечеловек", опять и опять, не стихая, не ослабевая и не давая покоя.
Чувство вины оставляло её на секунду, но лишь для того, чтобы пропустить вперед ощущения потери и безысходности.
Ей хотелось кричать, выть и биться о стены. Если бы она могла изрезать себя ножами, сжечь в пламени, или сброситься со скалы - она бы сделала это все по очереди... Только... Нечеловек...
Она хотела повернуть время вспять, вернуть последний разговор, чтобы все исправить, забрать свои слова обратно... Или, - еще раньше, - чтобы вообще никогда его не видеть... Ну, или чуть-чуть позже, - совсем чуть-чуть, - чтобы еще хотя бы раз услышать... Люблю...
Ей хотелось вернуться к нему, чтобы молить о прощении.
Да, неплохо у неё получалось не думать о нём...
Когда же спустя какое-то время она поняла, что бороться с собой бесполезно, она сдалась. Она отпустила себя на волю, позволив высшим силам вести себя туда, куда ей заранее предначертано было идти, плача от облегчения и радости, что её стремление совпадает с её дорогой...

- 6 -
Вилле швырял об стены всё, что попадалось под руки. Бутылки, пепельницы, зажигалки, посуду, безделушки в виде пузатых божков, часы, подушки и даже кипы бумаг. Компакт-диски с треском разлетались в стороны, обреченно отражая лучи света. 
-- Зачем ты вернулась?!! -- Рычал он при этом. Посторонний наблюдатель мог бы удивиться, услышав эти слова, ведь в комнате никого, кроме этого красивого беснующегося молодого человека, не было. Впрочем, ввиду опасности обстановки, посторонних наблюдателей тоже не было. 
Еще одна бутылка полетела в стену, за ней последовала телефонная трубка и дешевенький плеер. То, что не разбивалось с первого раза, молодой человек методично поднимал и швырял вновь.
-- Какого черта ты ОПЯТЬ пришла??! -- Стопка компашек безропотно приняла свою участь, а Вилле немного виновато бросил взгляд на расколовшуюся надпись "Black Sabbath". -- Это что, такое оригинальное издевательство, да?!! Почему бы тебе просто не оставить меня в покое??!
Красивый и разъяренный, как ангел мщения, он сооружал свой собственный отдельно взятый Хаос, безраздельно в нем властвуя. Когда в комнате не осталось ничего, что бы еще можно было разбить или швырнуть, Вилле метнулся к входной двери и, пинком распахнув её, выбежал на улицу.
Адель, стоявшая всё это время у окна и почти умирающая не от ярости Вилле, но от боли в его словах, направилась за ним. Она знала, что он непременно пойдет на побережье. Он всегда шел к океану, когда был в подобном состоянии. Она не раз находила его там. Вид рокочущих волн, с грохотом обрушивающихся на берег, приносил ему умиротворение. Что ж, решила Адель, так даже лучше, там им никто не помешает поговорить...

-- Адель...
-- Что?
Он немного помолчал.
-- А можно я умру еще раз?
Она досчитала до четырех и спросила, стараясь, чтобы голос не дрожал:
-- Ты так сильно хочешь меня увидеть?
Вместо ответа он поджал губы и, прищурив длинные глаза, стал еще пристальнее вглядываться в бушующие волны. Если бы Адель была рядом, он бы, наверное, обиженно отвернулся.
-- Не злись, Вилле, я просто... Ну просто еще никто никогда не хотел умереть только ради того, чтобы меня увидеть...
Он сжал губы еще сильнее и вздернул точеный подбородок. Чёрт, ну почему всё, что касалось этого человека, было таким болезненно-сложным?..
-- Я не просто хочу увидеть тебя, Адель, -- послышался его голос. -- Я хочу БЫТЬ с тобой.
Адель подумала, что у Вилле была невыносимая способность находить в ней чувствительные места и нажимать на них. Ласково, но упорно.
-- Ты знаешь, Вилле, что это невозможно.
Свинцово-серые волны с гулким шипением бились о берег. По цвету они напоминали Адель её отчаяние.
-- Да, ты говорила... Но я чувствую, что есть какой-то выход, и именно о нём ты не хочешь, чтобы я знал.
Она в который раз поразилась его сверхъестественной проницательности. Нет, даже не проницательности... Одной проницательности было недостаточно, для того чтобы ЗНАТЬ, чтобы чувствовать то, что чувствовал он. Он действительно был связан какими-то нитями с нею, с её миром, куда не допускался ни один из смертных. Он был здесь, но одновременно его сознание улавливало тончайшие образы иного пространства, а ощущения воспринимали чуть больше информации, чем полагалось. 
-- Адель, я знаю, что ты еще здесь... Почему ты молчишь? – Он всё так же неотрывно следил за океаном. – Я угадал?
Он не спрашивал, он почти утверждал. Но с некоторой ноткой сомнения в голосе. У Адель еще был шанс разубедить его, была возможность сыграть на этой его маленькой неуверенности. Просто сказать «Нет». Но вместо этого она сказала
-- Да.
Слегка кивнув, как будто заранее зная её ответ, Вилле повернул голову и посмотрел на неё. Адель уже не удивляло то, как безошибочно он угадывал её местонахождение. 
-- Почему ты не говорила мне раньше, что есть выход? -- Его прозрачные чистые глаза были напряженными. Адель казалось, что она кожей чувствует тяжесть этого взгляда. -- Ты во мне сомневалась?
Его обостренная ранимость, вырвавшаяся из-под его обычного спокойствия как всегда неожиданно, повергла её в совершеннейшую растерянность. 
-- Нет, Вилле, ну что ты... Я не вижу причин, по которым могла бы тебе не доверять...
Двойной смысл фразы повис в воздухе фальшивой нотой. Адель так редко выражала свои мысли, - а тем более чувства, - словами, что иногда они получались до ужаса неловкими. Но откуда ему было знать, что у неё так мало опыта в общении со смертными?.. Вероятно, он хотел услышать что-то вроде у меня нет причин тебе не доверять или конечно же, я тебе доверяю, но Адель не стала ничего добавлять.
Вилле тоже ничего не сказал и не отвел взгляда, только уголок рта едва заметно дёрнулся – то ли он хотел улыбнуться, то ли болезненно поморщился. Его глаза стали совсем светлыми от долгого глядения вдаль, и Адель просто плавилась в них... 
Она подошла к нему, и Вилле нервно вздрогнул, втягивая воздух трепетными ноздрями. Он чувствовал её, как всегда, но молчал. Он ждал. 
-- На самом деле это даже не выход...
-- Так что, Адель?..
Она должна была ему рассказать, он это заслужил.
-- Кое-кто уже предпринимал подобную попытку... Знаешь... Быть вместе... Похожая на нашу ситуация... Только там было наоборот - он был бессмертным, а она смертная. К сожалению, она не могла стать такой как он - людям это не позволено... Но он смог... Спуститься... Стать смертным, несмотря на то, ЧТО ему пришлось при этом перенести. Он отважился стать смертным ради их любви...
-- О, Адель... -- Вилле тяжело задышал, слушая её. Его глаза стали большими и взволнованными, и она увидела в них искру болезненной надежды.
Адель печально покачала головой.
-- Вилле... Нет... Там всё закончилось очень, ОЧЕНЬ плохо.
Он сглотнул комок в горле.
-- Почему?
-- Потому что... -- Адель замолчала и зажмурилась. Она не представляла, что ей будет так трудно говорить об этом. Потом вздохнула и тихо продолжила: -- Потому что они не знали УСЛОВИЯ этой сделки.
Лихорадочный блеск его глаз... Адель должна была как можно скорее погасить его. Пока он еще в самом деле не начал НАДЕЯТЬСЯ.
-- Он стал смертным. Но она... Она потеряла воспоминания о нём. Она забыла его и их любовь.
Вилле судорожно втянул в себя воздух.
-- И чем все закончилось?
-- Тем и закончилось. 
-- Она не вспомнила его?
-- Нет. -- Адель горько усмехнулась. -- Это не было предусмотрено условиями.
-- А он?.. Он не попытался?..
-- Напомнить?.. -- Адель вздохнула. -- Нет. Он ведь не знал... Ему никто не сказал, что это будет именно сделка, и что она тоже за неё поплатится... Он решил, что это его личное наказание...
Повисло невыносимо долгое молчание. Казалось, даже волны стали биться о берег тише. Вилле переваривал услышанное и словно о чем-то напряженно размышлял. Он так сильно сжал руки, что побелели костяшки пальцев. Адель слышала, как воздух судорожными вздохами проходит через его легкие. Она так боялась хода его мыслей. Так боялась его первой реплики, которая нарушит молчание. Она так молила, чтобы он что-нибудь СКАЗАЛ.
Вилле запустил длинные пальцы в беспорядок своих волос и, мучительно зажмурившись, сжал ладонями виски. Потом поднял голову и вцепился в Адель взглядом. Ты бы сделала это ради меня?! - отчаянно вопрошали его глаза. Он словно боялся спросить об этом вслух. Ты бы сделала такое РАДИ МЕНЯ?!
-- Да, -- просто ответила Адель. -- Я бы стала смертной ради тебя, Вилле... Если бы не условия сделки. Они слишком жестоки. Я не уверена, что смогу их выдержать. К тому же - ради чего всё это, если ты всё равно меня потом не вспомнишь...
-- А условия обязательно будут те же? -- тихо уточнил он.
-- Зная сущность ТОГО, кто их ставит, думаю - да, те же...
Опять - только шелест волн и шепот ветра. Адель смотрела, как легкий бриз лаская, разбрасывает по белым матовым щекам Вилле темные непослушные пряди. Как белизну его кожи оттеняют нефритовые кошачьи глаза, а сам он на фоне серого безликого пейзажа кажется невыносимо ярким... Адель подумала, что если по каким-то причинам она больше не сможет видеть Вилле, она всегда будет вспоминать именно эту картину - свинцовый океан, сумрачно-серое небо, безрадостный пейзаж, и на фоне всего этого - одинокая тонкая фигура, кажущаяся такой хрупкой, но таящая в себе столько силы, красоты и всепоглощающей любви...
А Вилле вдруг улыбнулся. Сначала слабо и неуверенно, потом все более радостно. Это было похоже на восход солнца - вначале тебя ласкают первые несмелые лучи, но через мгновение ты уже купаешься в сияющем ослепительном свете. Адель вопросительно приподняла брови.
-- Я вдруг подумал - какого черта мы размышляем?.. Ведь всё и так ясно. Мы просто должны это сделать...
Она боялась и ждала такого ответа.
-- Как только эта мысль пришла мне в голову, -- продолжал Вилле. - Всё сразу встало на свои места. 
-- Ох, Вилле...
-- Пойми, Адель, -- прервал он её. -- Это ВЫХОД. Это шанс. К тому же... -- В его глазах блеснула лукавая искорка. -- Что-то мне подсказывает, что даже если мою память затмит, ты придумаешь, КАК мне напомнить...
-- Вилле, ты слишком беспечен... -- Адель отчаянно покачала головой. -- Ты не знаешь... Возможно, - нет, даже скорее всего, - это никакой не шанс, а обыкновенное самоубийство... Разве ты не боишься, что не сможешь потом ничего вспомнить?.. А я вот боюсь пройти этот путь и в конце увидеть равнодушие в твоих глазах.
Ей ответом была волна пронзительно-изумрудной нежности, вырвавшаяся из его взгляда и окутавшая её теплым облаком.
-- Не нужно бояться, Адель. Даже если мой разум забудет тебя, моё сердце сможет вспомнить. В этом я уверен. Я люблю тебя глубоко внутри, там, -- Вилле приложил руку к груди. -- И это чувство никуда оттуда не денется, даже если мой мозг затуманится... 
Ей так понравились его слова. Адель жадно впитывала его уверенность. Она слишком сильно хотела ему поверить. Но сомнения всё еще звучали словно навязчивый звон.
-- Вилле... Мне так страшно рисковать тем немногим, что мы имеем, ради призрачной неизвестности. Всё-таки сейчас у нас есть хоть что-то.
-- Разве ты не хочешь большего?..
-- Не знаю, возможно ли существование чего-то большего между нами... И не лучше ли оставить всё, как есть... Риск слишком велик.
Она увидела, как взгляд Вилле беспомощно заметался по сторонам, как бывает, когда пытаются согнать непрошенные слёзы.
-- Я бы сделал всё что угодно ради того, чтобы хоть раз прижать тебя к себе... -- произнес он потерянно, глядя на неё бездонными глазами. -- Разве ты - нет?..
Его тихая фраза и отчаянный взгляд забрались Адель глубоко внутрь, прокладывая себе дорогу по её телу, пробегая электричеством по позвоночнику, стремясь достигнуть сердца, чтобы уместиться там, наполнить его до предела, заставить стонать и пульсировать. Чтобы взорвать его изнутри, выпуская наружу любовь и сметая все сомнения...
-- Ох, Вилле... Ты ведь знаешь, что я тоже... -- Адель почти всхлипнула. -- Да, я сделаю это, пусть даже единственной наградой будет хоть раз ощутить под пальцами тепло твоей кожи и шелк волос... Я сделаю это, потому что иначе не могу. Не буду говорить тебе "прощай"... Давай надеяться на лучшее... Но одно ты всё-таки должен услышать перед тем, как расплата за наш поступок может оказаться страшнее, чем мы себе представляем... Знай, Вилле, что я люблю тебя больше самой Вечности, что бы ты под этим ни понимал...
Наградой ей была его неземная улыбка, полная признательности и непролитых слёз.
А мгновение спустя Адель отправилась в свой мир, чтобы навсегда разрушить его.

- 7 -
Она была второй, кто ослушался Его законов, а потому Он уже хорошо знал, ЧЕМУ её подвергнуть.
Она не хотела об этом вспоминать. Это было уже неважно...
Адель посмотрела на три белых линии струящихся чуть выше её локтя и, улыбнувшись, нежно провела по ним пальцем. Неужели когда-то она считала их позорными?! Стыдилась их, как безобразного увечья?.. Прошло так мало времени, а всё настолько изменилось. ОНА изменилась. Теперь эти тонкие шрамы были её благословением, её гордостью. Они служили доказательством её Любви, они были выстраданы. Так же как и её любовь. 

Она нашла его на улице, когда он покупал сигареты. Фонарь высвечивал одинокую тонкую фигуру в длинном пиджаке с рассыпанными по плечам волосами. 
Адель позволила себе маленькую роскошь постоять неподалеку незамеченной и понаблюдать за ним. Потом всё-таки подошла и осторожно дотронулась рукой до плеча, замирая от волнения.
-- Вилле...
«Сейчас он обернется и подарит мне свою особенную улыбку... И пусть он не вспомнит меня, но в его глазах все равно запляшут искорки...»
Он обернулся и посмотрел на неё отсутствующим взглядом. 
-- Да?..
Адель отпрянула, словно ей дали пощечину. Не потому, что он действительно её не вспомнил. К этому она себя готовила. Но потому, что перед ней стоял совершенно ЧУЖОЙ человек. Не её Вилле, но какой-то пугающе-безразличный незнакомец с холодным взглядом. Нет, он был такой же красивый, как её Вилле, его глаза были такие же прозрачно-зеленые, а жесты неторопливо-изящные. Но этот человек был МЁРТВ. Он выглядел так, как будто вот уже несколько тысячелетий назад в нем погас свет. Как будто кто-то забрал у него способность испытывать радость, а напоследок лишил души. 
Или дорогих воспоминаний, подумала вдруг Адель со странным спокойствием. 
-- Мы знакомы? – равнодушно поинтересовался Вилле, неторопливо распечатывая пачку. Адель задрожала, следя за его белыми пальцами. Он был так жесток в своем неведении... Её вновь обретенная жизнь пошатнулась, и те несколько мгновений, пока он раскуривал сигарету, балансировала на краю тонкого стального лезвия. Потом столкнулась с пустотой его взгляда и со звоном разлетелась на осколки. 
Ей вдруг открылся весь беспощадный смысл произошедшего. Этот человек действительно был мёртв. И... Это она убила его. Убила в тот момент, когда пожелала стать смертной и посмела мечтать о непредназначенном для неё счастье. Она не подумала о нём, она думала только о себе. А он... В тот момент, когда он забыл её, он умер. 
Вот так. Всё просто. Всё, чего она боялась, исполнилось.
Вилле кашлянул, привлекая её внимание. Адель вздрогнула и растерянно пробормотала, с трудом вспоминая его последний вопрос:
-- Знакомы?.. Да... Н-нет... Были когда-то... -- Она подняла на него кричащие от боли глаза и с трудом пересилила желание убрать волнистую прядь волос с его щеки. Она попыталась отыскать в его глазах хоть проблеск интереса и поняла, что проиграла. -– Но теперь это уже не важно...
Ему в самом деле было не важно, Адель это видела. Что может быть важным для человека, у которого не осталось чувств?.. Что может волновать того, кто умер трижды, и в третий раз – окончательно и бесповоротно? Как вынести циничность злого рока, который два раза безуспешно пытался забрать эту телесную оболочку, а на третий – забрал душу, при этом оставив тело? Оставив этому красивому телу жизнь, разум и полное безразличие?.. 
«И наша Любовь – наша Смерть»
Адель задохнулась, вспомнив строчку из его песни. Как больно!.. Проклятая песня!.. Она всегда пугала её... Может оттого, что была пророческой? Предчувствовал ли Вилле что-то, когда писал её?.. Боже, он всегда обладал сверхъестественными способностями... Неужели...
И вдруг какая-то безумная надежда ножом полоснула сердце. Она должна попытаться еще раз! Она не может бросить всё вот так, отдавшись на волю слепой фатальности. В конце-концов, она ему обещала. Он надеялся на неё, надеялся, что она сделает всё возможное... И не важно, что она уже видит бесполезность любых усилий... По крайней мере, она может попытаться в последний раз...
Адель чуть улыбнулась и всё-таки убрала шелковый завиток с его бледной щеки. Приказала себе не обращать внимания на тот недоумённый, чужой взгляд, которым он сопроводил её жест. Она ДОЛЖНА попробовать пробиться к нему несмотря ни на что... Ради них обоих... Даже если «их» уже не осталось, а есть только «она»...
-- Вилле, если я скажу тебе, что мы действительно были знакомы, ты мне не поверишь... – Колечко дыма, выпущенное им, привлекло внимание Адель к его губам. Да, в том числе и ради этих красиво очерченных губ, так охотно прежде складывающихся в улыбку, она СТАРАЛАСЬ... -- А если я скажу, что ту песню, которую ты написал совсем недавно и которая, я знаю, странно волнует тебя, ты написал обо мне, что ты ответишь?..
Вечность сворачивала и разворачивала вселенные, пока Адель ждала его ответа. Невыносимо длинная вечность, разграниченная всего двумя сигаретными затяжками его красивого холодного рта.
Он мерил её спокойным оценивающим взглядом, продолжая курить. Ни тени удивления не пронеслось на его совершенном лице, ни отблеска эмоций. Похоже, его действительно ничего не волновало. Адель поняла, что он сейчас просто уйдет. Что она сейчас навсегда потеряет его, так и не обретя по-настоящему. 
Словно через плотную пелену кошмарного сна Адель увидела, как Вилле вежливо улыбнулся и, отсалютовав ей небрежным жестом, спокойно произнес:
-- Я отвечу «Извини, детка, но этого просто не может быть»... Потому что ты совершенно не в моём вкусе.
Пожал плечами, развернулся и зашагал в ночь. Он уходил неторопливой, немного манерной походкой, словно намеренно давая ей понять, ЧТО она потеряла. Но она знала лучше него, ЧТО она потеряла, намного лучше... Каждый его шаг отдавался глухой болью в её аккуратных белых шрамах, тех, что чуть выше локтя...
Она не стала догонять его. Зачем?
Адель проводила его взглядом до той черты, после которой он слился с темнотой, а потом подняла глаза на небо. Мириады светящихся точек пронзительно мерцали в безжизненной пустоте. Две звезды упали, прочертив за собой прощальный яркий след, и Адель подумала, что прекраснее и печальнее зрелища она еще никогда не видела. Это было так символично. Она тоже была Звездой, ЕГО звездой. А потом она стала его Смертью...
На редкие облака бросала серебристые тусклые отблики полная луна...
И где-то там, за облаками, среди темного неба и призрачного лунного сияния, Адель почудилось очертание любимых губ, сложенных в искушающе-ласковую улыбку. Улыбку, ради которой она спустилась на землю, и ради которой навсегда теперь осталась одинокой...

"I was waiting for you, waiting for all my life
I've been crying for you, die for you all this time
I was waiting for you, waiting for all my life
And I'm not gonna lose you tonight..."